Голодомор в России: Мы даже не можем представить себе трагедию «Голода в Поволжье»

21.01.2022 11:36

Пик самого массового и смертельного голода в Поволжье пришелся с осени 1921-го на весну 1922-го. Но его максимальная протяженность, по оценкам историков: 1919-1925 годы. К тому же, устоявшееся словосочетание «голод в Поволжье» отражает тот факт, что в Самарской губернии – был эпицентр бедствия, захватившего территории от восточной Украины до западного Казахстана.

Кто виноват: продразверстка, империалисты или климат?

– Среднее Поволжье, как и Предкавказье и восток Украины, – черноземные земли, одни из богатейших на планете. Но в то же время здесь континентальный климат, периодически случаются засухи, и голод – явление не редкое.

Дмитрий Янчарук, кандидат исторических наук, специалист городского управления по делам архивов, отмечает, что первый известный крупный голод в Поволжье случился в 1891 году. После чего повторялся с разной степенью катастрофичности в 1898-м, 1911-м, в 1920 годах, а потом в начале 1930-х. И еще:

– Серьезный неурожай случился в 1937-38 годах. Последний официально признанный голод в России фиксировался в послевоенные годы (1947-1948).

Интересный факт: материалы и документы о голодовках в советской стране были уничтожены по распоряжению Никиты Хрущева. А вот документов о том самом голоде 1921-22 годов, можно сказать, в избытке. Большая их часть сохранилась в областном архиве, по ним можно составить представление о тех ужасах, которые происходили в особо пострадавших уездах, например, Бузулукском и Пугачевском. Они сегодня к нашей области не относятся.

Сразу хочется привести утверждение Дмитрия Викторовича о том, что в Ставропольском уезде не отмечено случаев людоедства, как на вышеупомянутых территориях. Трупоедство – было, но людей не убивали, чтобы съесть, для этого ведь человек должен прийти в крайнюю степень голодного умопомрачения…

Вернемся к предпосылкам голода начала двадцатых. Как следует из вводной статьи вышедшего в 2015 году сборника документов «Голод в Средневолжском крае в 20-30 годы ХХ века», разные историки считают основной причиной трагедии различные обстоятельства: кто-то – засуху и неурожай, кто-то – неразумную политику военного коммунизма с ее продразверстками, кто-то – последствия гражданской войны.

В 50-60 годы принято было списывать голод на империалистическую интервенцию и «незначительное влияние продразверстки». А в наше время некоторые обвиняют советское правительство, таким образом покаравшее регион, в котором на выборах в Учредительное собрание было отдано в четыре раза голосов больше за эсеров, чем за большевиков.

Янчарук полагает, что причина скорее комплексная. И предпосылки ее нужно искать еще в девятнадцатом веке:

– Поволжье осваивалось колонистами из Украины и России до середины позапрошлого столетия. Численность населения росла, но до конца 19 века свободных земель хватало. Когда же аграрная перенаселенность достигла некоего порога, засухи стали очень чувствительно влиять на население. Если в середине 19 века в Ставропольском уезде проживали 100-120 тысяч человек, то в конце – уже 300 тысяч. В начале прошлого века – 350 тысяч. Количество земель при этом не прибавлялось, уровень технологий земледелия не менялся: лошадь, соха. Из удобрений – в лучшем случае, навоз…

С другой стороны, страна пережила революцию и Гражданскую войну, которая в Поволжье началась весной 1918 года с восстания чехословацкого корпуса. А завершилась крепким установлением советской власти осенью 1919-го.

– Далеко не все регионы, снабжающие продовольствием промышленные центры, были под контролем советской власти. На Поволжье легла основная тяжесть снабжения городов в рамках так называемой продовольственной разверстки. Вооруженные отряды моряков и рабочих из крупных городов при помощи милиции и коммунистов местных исполкомов забирали зерно, уводили скотину. План на зерно, шерсть, мясо принимался высшим советом народного хозяйства. Выкачивали зерно и продовольствие вплоть до весны 21 года. Руководители трех работавших в нашем районе отрядов писали, что люди голодают, взять у них нечего. Но требования не снижались. Нужно было снабжать города центра России: Москву, Ярославль, всё, что выше Нижнего. И конечно, армию – Гражданская война еще не завершилась. Троцкий поставил под ружье 5,5 миллиона, их надо было снабжать, о крестьянах думали в последнюю очередь…

Мы знаем по многочисленным произведениям того же Булгакова, Грина, воспоминаниям поэтов – Гиппиус, Цветаевой и других, что голод в Петрограде и Москве начался сразу после революции. Рабочие промпредприятий стали массово уезжать из городов – тогда еще считалось, что на земле прокормиться проще. Чтобы удержать их, обеспечить оборонку и победу советской власти, стали выкачивать продовольствие из периферии.

Ели желуди и кашу из отходов животных

В марте 1919 года в Ставропольском уезде и еще в трех соседних вспыхнула чапанка – крестьянское восстание, жестоко подавленное менее чем через две недели. А 14 октября того же года выходит приказ № 4 Ставропольского уездного исполкома, призывающий «напрячь все силы к вывозу хлеба», грозящий, что «неприятие решительных мер к ссыпке хлеба является явным саботажем с вашей стороны, будут арестовываться председатели волостных и сельских исполкомов».

Критической ситуация стала в 1921 году, когда в Поволжье случилась засуха и, как следствие, неурожай. Статистика гласит, что убыль населения с лета 1921-го по лето 1922 года в Самарской губернии составила 20% – как ни в одной другой, пострадавшей от голода. Но это не значит, что каждый пятый умер:

– Начался массовый отток населения, полностью разбежался аппарат компартии, хотя коммунисты были на особом снабжении. Отпрашивались в командировку или просто бросали посты…

Как тут не вспомнить, пожалуй, самое пронзительное произведение о событиях в нашем крае – повесть Александра Неверова «Ташкент – город хлебный». Настоящая фамилия писателя Скобелев, он родом из Самарской губернии, о голоде в Поволжье точно знал не понаслышке, часто бывал в Ставропольском уезде, так как жена его была родом из Мусорки.

Из доклада губкома о состоянии Ставропольского уезда на 1 июня 1921 года:

– Количество голодающего крестьянского населения по уезду, которое в данный момент исключительно питается всевозможными суррогатами, как-то: желудями, лебедой, щавелем, диким луком, крапивой, древесной корой, сердцевиной подсолнечного стебля, камыша, шелухой семян, кашей из непереваренных зерен прошлогоднего проса, которое находили в кале животных, и прочими суррогатами. Такого населения, по нашим данным, насчитывается до 60 процентов.

– В этом же документе, – добавляет Янчарук, – пишется, что только 10% населения уезда не голодает и, по- видимому, голодать не будет в течение трех-четырех месяцев до урожая…

По всей Самарской губернии число голодающих к осени 1921 года составило 90%. Но что значит «голодает», где граница голода и чем он вызван: полным отсутствием пищи или ее недостатком в течение определенного времени?

– Когда человек недостаточно и некачественно питается, он умирает чаще всего от сопутствующих заболеваний, например, от туберкулеза. И есть алиментарное голодание, когда идет физическая дистрофия, человек падает, умирает от того, что сгорает его мышечная масса. Здесь были эпидемии (корь, цинга, холера), но люди умирали не только от сопутствующих заболеваний. Они были настолько истощены, что организм переваривал энергию, которая содержится в мышцах. Они не могли встать, двигаться и погибали…

Трагедию двадцатых годов, по словам Дмитрия Викторовича, можно поставить в один ряд как с голодом тридцатых годов, так и послевоенным.

– Но тогда советская власть сумела справиться через централизованное снабжение, тогда оно уже было налажено…

Уличена в съедении своего умершего сына

В конце 1921 года создана специальная комиссия, занимающаяся расследованием случаев людоедства. До этого случаи уже, надо полагать, были, но не все вскрывались, и ситуацию старались не драматизировать.

– В одном из документов описывается, как комиссия находит в нетопленой избе женщину с тремя детьми, а посредине стоит чан, где варится человеческая нога. Глава семьи скончался от голода, и мать хотела спасти детей. Она ухватилась за ногу и говорит: «Вы всё у нас отобрали, но его я вам не отдам!»

Ели умерших детей, выкапывали трупы. Из докладной записки «О положении дела по оказанию помощи голодающему населению уезда», датируемой уже мартом 1922 года:

– За март умерло 582 человека взрослых и детей, но это цифра неточная. В некоторых селах тела сваливаются на кладбищах в снег, а где возможно, в холодные сараи, и таковые остаются незарытыми по неделям. Участились случаи трупоедства. В селе Кирилловка Мусорской волости гражданка Фоныгина уличена в съедении своего умершего мальчика Петра, в чем она созналась. В селе Мусорка гражданка Некрасова изрубила тело гражданки Уваровой 16 лет, умершей в доме Некрасовой, и употребила его в пищу…

Что уж говорить о животных.

– Проблемы начали фиксироваться уже с осени 1920 года, люди из-за продразверстки потеряли возможность кормить скот. Стали забивать коров – это животные номер два для крестьянина. Лошадей поначалу берегли. Потом по Ставрополю ходили лошади с табличкой: «Моим хозяином станет тот, кто меня накормит». Выпускали тягловый скот, надеясь выкупить его к посевной. Но позже стало понятно, что сеять нечего, лошадей съели, а затем – кошек и собак…

С 6 ноября 1921 года приказом № 51 по гарнизону города Ставрополя и уезда объявляется военное положение. Запрещено передвижение без спецпропуска с часу ночи до пяти утра, запрещены «сборища и собрания», театр, кинематограф и «всякого рода торговля» должны быть закрыты к 12 часам ночи.

– Осенью 1922-го был получен более-менее серьезный урожай: его хватило, чтобы население протянуло без повальной смертности до 1923 года.

Началось восстановление крестьянских хозяйств, выдавали ссуды, люди ездили в Сибирь, пригоняли оттуда скот взамен съеденному и павшему. Массово аннулировались кабальные сделки, по которым голодающие закладывали единственное, что оставалось, – жилье. В начале двадцатых крестьянская изба шла по цене ведра квашеной капусты. А в 1924 году Ставрополь, в котором проживали менее 5 тысяч человек, перестал быть городом. До 1946-го на карте он значился, как село.

Надежда Бикулова, «Вольный город Тольятти»
Оригинал статьи опубликован в газете «Вольный город Тольятти», № 2 (1386) 21.01.22

Источник